Божественная благодать.
Предыдущая | Следующая
С точки зрения вечного блага, достоинство человека, живущего по принципам чести,
честности и религиозного благочестия, получает свое высшее оправдание и смысл,
поскольку наиболее полно, глубоко и универсально соответствует природной норме
человеческого существования, этической норме межличностных отношений и идеальной
норме благодатно преображенного личностного бытия.
Честь как принцип отношения человека к собственному существованию.
Как уже было отмечено, честь составляет основной аксиологический принцип
отношения человека к собственному существованию. Не только духовный, но и
физический аспект существования человека является областью его
нравственно-ценностной ориентации. В самом широком смысле честью является
соответствие человека своему положению в природном и социальном мирах. В более
конкретном смысле честью является способность человека владеть своей природой и
поведением. Честь это внутреннее, данное самому себе право оценивать себя и свое
существование в категориях самоуважения. Если существование человека
складывается из двух аспектов природного и личностного, то объективными
факторами, дающими человеку право на самоуважение, следует признать целомудрие и
благородство две аксиологические категории, составляющие понятие чести.
Идеальной аксиологической нормой природного состояния является целомудрие, а
идеальной аксиологической нормой личностного существования благородство.
Когда человек побеждает стихийные влечения природного начала и подчиняет свои
вожделения требованиям разума и нравственного закона, он соблюдает ту
элементарную форму своей индивидуальной неприкосновенности и внутренней
целостности, которой является целомудрие. Из всех природных достоинств, данных
во владение человеку, целомудрие является самым хрупким и ничем невосполнимым
даром, составляющим честь и главное естественное украшение личности. Это та
уникальная ценность и уже никогда невозвратимая привилегия, которой каждый
человек обязан своим достоинством и с которой он соединяет свое право не только
на самоуважение, но и на обладание высшим благом. Потеря целомудрия переживается
человеком как глубокий духовно-нравственный кризис, оставляющий неизгладимый
след в личной жизни. Сознание утраты своего достоинства обрекает личность на
внутренне безотрадное и безрадостное существование даже тогда, когда для нее
исключен страх позора или бесчестья.
Благородство помогает человеку уберечься от необузданных и неверных шагов и
сохранить целомудрие. Как сознание личного достоинства благородство формируется
по мере физического и духовного возрастания человека. В духовно сформированной
личности благородство оказывается на высоте своего призвания и ориентирует
личность на достижение нравственного и религиозного идеала. В самый критический
и ответственный период время юности, которую святитель Феофан Затворник
сравнивал с водопадом, прерывающим спокойное течение реки по равнине,
благородство помогает человеку избежать гибельные увлечения, опасные жизненные
заблуждения и ошибки и тем самым сохранить в непорочности и неприкосновенности
честь, целомудрие и достоинство своей личности. В дальнейшие периоды жизни
благородство каждого человека выражается в заботе о чести своего имени, своей
семьи и своего служебного звания. Благородство личности всегда означает высокую
степень ее нравственной и интеллектуальной сформированное. Оно включает в
качестве возможного и очень ценного компонента такое качество личности, как
интеллигентность. Высокий уровень эрудиции в какой-либо области знания и высокая
общая культура личности, несущей на себе печать интеллектуального богатства и
одаренности, часто соединяют в себе скромность и изящество всего душевного
склада и стиля поведения, являющихся самыми характерными чертами человеческого
благородства в его естественном выражении. Можно со всей определенностью
констатировать как вполне очевидную закономерность тот факт, что чем выше
степень интеллигентности и благородства личности, тем в большей степени
гарантированы присущие ей чистота, целомудрие и честь как главные характеристики
человеческого достоинства. Однако было бы большой ошибкой возлагать всю надежду
в этом вопросе исключительно на присущие человеку интеллигентность и
благородство и не видеть при этом спасающего действия Божией благодати,
облагораживающей человека и помогающей ему побеждать всевозможные соблазны и
искушения. Агиографическая письменность и художественная литература содержат
много примеров, убеждающих нас в непрочности и опрометчивости надежды на одни
лишь естественные силы человека и даже на приобретенный им духовный и
нравственный опыт. На многообразных перепутьях жизненных дорог, в прозаических
или причудливых сплетениях услужливо подстроенных обстоятельств запутывались и
переживали нравственные падения не только люди, никогда не ставившие перед собой
высоких жизненных целей, но и личности, достигавшие подлинного внутреннего
благородства и нравственного величия. Борис Пастернак описывает ситуацию, в
которой оказался главный герой его романа, русский интеллигент, переживающий
потерю личной чести: "Юрий Андреевич обманывал Тоню и скрывал от нее вещи, все
более серьезные и непозволительные. Это было неслыханно. Он любил Тоню до
обожания. Мир ее души, ее спокойствие были ему дороже всего на свете. Он стоял
горой за ее честь, больше, чем ее родной отец и чем она сама. В защиту ее
уязвленной гордости он своими руками растерзал бы обидчика. И вот этим обидчиком
был он сам. Дома, в родном кругу, он чувствовал себя неуличенным преступником.
Неведение домашних, их привычная приветливость убивали его. В разгаре общей
беседы он вдруг вспоминал о своей вине, цепенел и переставал слышать что-либо
кругом и понимать. Если это случалось за столом, проглоченный кусок застревал в
горле у него, он откладывал ложку в сторону, отодвигал тарелку. Слезы душили
его... Он изнемогал под тяжестью нечистой совести".
Как настоящий интеллигент, герой Б.Л. Пастернака носит печать той неповторимой
оригинальности, которая может быть свойственна особенно глубоким и ярким
личностям. Он имеет "все особенное... все выгодное и невыгодное... все
обыкновенные стороны, дорогие в их необыкновенном соединении, облагороженное
внутренним содержанием лицо, которое без этого, может быть, казалось бы,
некрасивым, талант и ум, как бы занявшие место отсутствующей воли". Чести, без
которой его личная жизнь становится безрадостным и тягостным существованием,
лишенным нравственного смысла.
На вопрос Юрия Андреевича: "Что будет дальше?" на его надежду "на что-то
несбыточное", "на вмешательство каких-то непредвиденных обстоятельств"
последовала важная перемена в его судьбе, положившая предел его нравственному
томлению. За несколько мгновений до этой решающей перемены вдруг вдали, где был
"сквозящий огнем зари вечерний лес", защелкал соловей. "Очнись! Очнись!" звал и
убеждал он, и это звучало почти как перед Пасхой: "Душе моя, душе моя! Восстани,
что спиши!". Если самоуверенная в своей опрометчивости надежда не может
предохранить от нравственного падения даже людей высокого благородства духа, то
благодать Божия, наоборот, способна спасти потерянную честь и вернуть прежнее
достоинство даже там, где для человеческой надежды уже не остается достаточных
оснований.
Даже потеряв честь и нравственное достоинство, человек как живой и одушевленный
образ Божий, все же никогда не может лишиться своего онтологического
достоинства. Несмотря на нравственное падение и обнищание, он остается сыном
Небесного Отца. В этом богоподобном достоинстве, которое у него ничто не может
отнять, заключается источник надежды Церкви на нравственное возрождение каждой
конкретной человеческой личности. Через святые церковные таинства Крещение,
Миропомазание и Евхаристию каждый духовно заблудившийся и нравственно обнищавший
человек входит в "отчий дом" Церковь, где ему возвращаются "первая одежда",
означающая некогда потерянное достоинство, "перстень", означающий
восстановленную честь, и участие в торжественном пире, означающее приобщение к
нескончаемым небесным благам в Царстве Божием (Лк. 15, 11 -23).
С точки зрения православной аксиологии, честь, как основной принцип отношения
человека к достоинству своего существования, заключает в себе не только
нравственный, но и неразрывно с ним связанный сотериологический смысл.